 |
 |
 |
 |
 |
 |
|
|
||||||
| |
 |
| Безумное лето. |
| Лето. |
| Ночь. |
| Море. |
БАЛЛАДА О ТЕНИ. |
| Бумеранг. |
| 14 Февраля. |
| Из сборника 1989-1996 |
| Я мечтаю уйти... |
| Здесь дует изо всех щелей... |
| Прогулки в грозу. |
| Моя память... |
| Из юмористического сборника |
| Каток... |
| Птичка... |
| Ода таракану. |
*** |
| Здесь дует изо всех щелей, И нет ни окон, ни дверей, И я зову - пойдем скорей Туда, где виден свет. В такую ночь безумство спать, Когда мы будем танцевать, Мне вдруг покажется опять, Что нас с тобою нет. Последний поезд привезет Туда, где нас никто не ждет, Hаверно, нам еще везет, Что в небе есть звезда. Прохожий отшатнется прочь: Два сумасшедших, снег и ночь, И мы, смеясь, метнемся в ночь, В поездку в никуда. Снежок летит за воротник, Его мы ловим на язык, И ты кричишь в какой-то миг: "Hе бойся, я с тобой". Днем не понять, кто прав, кто пьян, Порой мы верим: жизнь - обман, Hо ночь залечит много ран И успокоит боль. Hе все дороги мы прошли, Hо поступали, как могли, И отражали пол-земли Сияньем наших глаз. Танцуя в свете фонарей И глядя на игру теней, Мы сможем вновь любить людей, Живущих вокруг нас. ( 1993 ) |
Прогулки в грозу. |
| Ты выходишь из дома, на улице дождь, И уже безразлично, куда ты пойдешь, Ведь все стороны света равны, если нечего ждать. И дробинки дождя лупят в тенты зонтов, Раз в году ты подолгу торчишь у мостов, Жизнь - игра, раз в году тебе хочется бросить играть. Ты сидишь и рисуешь портреты друзей, Тех, что нет у тебя, и твой дом как музей, Ты глядишь из окна, ветер рвет лист бумаги внизу. Твой десятый этаж стал похож на тюрьму, Ты бежишь прочь из дома - как знать, почему, Это просто такая шальная прогулка в грозу. За подкладкой кармана звенят два рубля, Ты бежишь сквозь толпу, вслед кричат тебе ..., Hет ни денег, ни счастья, и хочется пить. Автомат на углу сломан год или два, Ты орешь в эту трубку, болит голова, Хоть и знаешь, что некому, в общем, звонить. Ты не ищешь ответ на ненужный вопрос, И мечтаешь поверить, что все не всерьез, Это дождь на лице, ты глотаешь его, как слезу. Так пройдет много лет в ожиданьи тепла, Каждый год раз в году ты сгораешь дотла, Все пройдет - как и эта шальная прогулка в грозу. ( 1993 ) |
*** |
| Моя память сегодня - немое кино, Моя жизнь - словно выход в чужое окно, Моя совесть на взгляд тяжелее свинца, Мой последний прорыв как портрет без лица. Мои сны - горска пепла упавшей звезды, Моя песня - как нефть на поверхность воды. Я опять не права, но мне, право, не жаль - Твое слово как воск, но в нем спрятана сталь. Hо послушай, ведь где-нибудь должен быть свет? Это странный вопрос, мы - ходячий ответ Есть ли смысл в том, в чем смысла, наверное, нет, Если мир и реальность - клинический бред. Hе ищи во мне то, чего нету во мне. Лучше будем смотреть на картинки в окне, Там так много забавных людей и зверят, Что не верят словам, что для них говорят. Смысл жизни - пожалуй, уже все равно. Мы успеем, пока не допито вино, Hам счастливый билетик подарит пилот По маршруту Москва - Петербург - Эшафот. ( 05.1994 ) |
*** |
| На свете нет лучше машин, чем каток, Пусть он неказист, но спокоен и строг, Пусть легкостью форм он не радует глаз, Но прост в управленьи и едет на нас. Он скорость большую не может развить, Но трудно в пути его остановить. Мне сладок его горделивый покой, Вы слышите лязг за своею спиной?.....________________ 1994 |
*** |
| Птичка божия не знает Ни заботы, ни труда, Только кушает, летает, Ну, и гадит иногда. 1995 |
Ода таракану. |
| Таракан имеет право Кушать свежую отраву, Таракан имеет лево, Так положено ему. Он продольно-симметричен, Он весьма аполитичен, И мандаты, и дебаты, Таракану ни к чему. |
| Таракан - зверек домашний, Он не ищет день вчерашний, Не орет он: "Что я, рыжий?" И не прыгает в окно, Он немножко любопытный, Любит завтрак в меру сытный, Может скушать и огрызки - Таракану все равно. |
| Он ведь мирный и не гордый, И не бьет друг другу морду, И собрату-таракану Не желает в жизни бед. Если надо - он проворный, И ответ весьма бесспорный: По сравненью с человеком Лучше зверя в мире нет. 1995 |
 |
MANINBLA |
| Неделя. |
| НАСТУПИЛА ЭРА ВСЕПРОЩЕНИЯ. |
MANINBLA |
| Человек сидел на гранитном бортике подземного перехода и читал газету.
Ничем не примечательная внешность: встретишь на улице - не обернешься,
встретишь снова - не узнаешь лица. Рост средний, волосы темные,
плащ и джинсы не того глубокого черного цвета, который выглядит благородным
бархатом, а грязно-тусклого, как будто долго выгорали на солнце и
припорашивались пылью, да ковбойские сапоги, почему-то упорно называемые в
народе "казаками". Стоял летний полдень, время, в которое крупные улицы превращаются в довольно малоприятное место: жарко, раскаленный асфальт, выхлопные газы, зависшие где-то между потоками света и земной твердью, толпы прохожих, торопливых, раздраженных, серые голуби, люди, машины, люди, машины, люди, машины... Должно быть, человек находил газету интересной - окружающее его мало беспокоило: он был слишком поглощен своим занятием. Подошел троллейбус, исторгший из своего чрева толпу пассажиров. Уехал. Бомж вытащил из урны пивную бутылку, бросил обратно: отбитое горлышко; попросил милостыни у дамы с ребенком, стоящих у киоска с мороженым, ушел. Очередной троллейбус распахнул двери и спешащая куда-то тетка с тележкой, огибая вывалившуюся из них толпу взмокших и помятых пассажиров, чтобы успеть первой спуститься в переход, налетела прямо на человека. Выматерилась. Подхватила тележку. Нырнула в переход. Человек на секунду оторвался от чтения, посмотрел ей вслед, перелистнул газетную страницу и улыбнулся. Где-то на горизонте, просматривающемся над полосой дороги, показалось блестящее тельце самолета и поплыло, простегивая за собой голубую ткань неба белой ниткой. Легкий ветерок утомился играть бумажками и окурками и устало опустил их на тротуар. Человек снова улыбнулся. И в тот же момент небо раскололось вспышкой - самолетик превратился в огромный огненный шар. Дальше все было беззвучно - как в немом кино. Осыпалась передняя стена дома, находившегося на перекрестке за спиной человека. Осели облачка пыли и внутренности здания показались в разрезе, со смешными батареями под окнами на каждом этаже противоположной стены, с лоскутными квадратиками стен, где отделанных "мокрыми обоями", где в облупившейся масляной краске, с девочкой- секретаршей, растерянно попытавшейся поймать разлетевшиеся с частично засыпанного штукатуркой стола бумажки. У другого дома ни с того ни с сего вылетели все стекла, и из оголенных проемов вырвались языки огня. Покрылись мелкими трещинами стекла автомобилей и стали разлетаться крохотными серебряными брызгами - одно за одним. Какую-то машину вынесло на встречную полосу, прямо под колеса огромной фуры, в них врезалась другая, третья... По стенам домов зазмеились трещинки, ручейки трещинок сплетались в реки, реки все больше напоминали дельту Нила... И дома рушились, один, другой, горели, вспыхивая внезапно и выкидывая в небо тучи искр, задымляя его копотью, раскаляя немыслимым жаром. А в той стороне, к которой человек сидел лицом, светило солнце, под неподвижными стенами паникующие пытались выбраться из толпы и уйти подальше, и теснились зеваки, напротив, пробирающиеся поближе, насколько пускала температура: поглазеть. Человек не обращал на происходящее никакого внимания: он читал газету. Он не отводил взгляда от черных строчек, буквы как будто спрыгивали с листа и тонули где-то в непрозрачной глубине его глаз. Наконец, он дочитал последний абзац и, еще раз улыбнувшись, легко спрыгнул с бортика. Закинул абсолютно чистый лист, бывший некогда газетой, в урну и пошел вперед. В выемках асфальта, выплавленных его каблуками, плясали язычки пламени. |
|
| Пять стен в моей клетке. Понедельник - пол. Грязновыцветший больничный линолеум, пропахший лекарствами и казенщиной, вытертый сотнями ног, вымытый хлоркой уборщицей, пытавшейся вытравить самых живых микробов в мире. Понедельник, когда не хочется поднимать глаз. Когда единственное спасенье - от мыслей, от мозгов, от себя считать квадраты и линии, некогда сплетавшиеся в парадный узор. Вторник - стена цвета ржаного хлеба. А может мерзкой осеннезимней слякоти, мокрой каши из снега и грязи, промачивающая ноги, сковывающая сердце стылым холодом, лето прошло, осень прошла, весны не будет, нас похоронит снегом... Среда - болото без конца и края, туман, камыши. Осеннее болото, болото на котором уже не живут веселые лягушки, не звенят комариные стаи. Деревья поросли мхом, непрозрачная черная вода. Белая стена вместо горизонта и неба, солнце не заглянет сюда, все обесцвечивается, сливается в неподвижное марево... Четверг с запахом и вкусом рыбы, сложенный из миллионов ажурных рыбных скелетиков. Желудок забившийся куда-то к горлу, и безумный приступ надежды. Душа у меня находится в желудке, не иначе. А то с чего бы... Пятница. День некончающегося времени. Часы обвисли на ветках, как на картинах Дали, секундные стрелки медленно пытаются оторваться от одного деления и уцепиться за другое, и когда им это удается, отдыхая долго-долго пытаются отдышаться своей астматическорахитичной грудью... А вместо потолка - небо, безбрежное и бездонное. Пасмурное или голубое, в молниях или в звездах. Небо - всегда небо, каким бы оно ни было. Без границ. Оно смывает грязь лучше воды, утоляет боль чище любой анестезии... И все-таки каждый раз я возвращаюсь. И черт его знает, зачем. Может быть это меня зовет чувство долга... Но почему оно кричит надсадным механическим воем будильника? Пять стен в моей клетке. |
|
| Всех перепрощаем. (Д.Азовцев, март 1998 г.) |
| Когда все человечество оказалось прощенным на двести лет вперед, люди ощутили
внутри какую-то странную пустоту. Прощать стало некого, а в умах все еще жил
сладкий зуд всепрощения. Тогда решили простить всех зверей, птиц, рыб,
насекомых, деревья, инфузории-туфельки и даже вирусы, вплоть до вирусов гриппа
и СПИДа. Простили. Человечество стало с вожделением поглядывать на звезды.
Космические программы были расконсервированы, над проектами межпланетных и
межзвездных кораблей работали лучшие ученые мира. Практики, ставшие перед лицом
многолетних финансовых трудностей чистыми теоретиками радостно вылазили из
кабинетов и дворницких. О звездах говорили все. Кричали газеты, пело радио,
предприниматели выпускали шоколадные батончики "Марс прощающий". Даже дети
далекого племени мумбо-юмбо лепили из глины крошечные ракеты и украшали их
соломенными крышами. Hачалась лихорадочная гонка между странами за возможность
первыми вынести знамя прощения в космос: некоторые инциденты вследствие данной
конкуренции привели к локальным конфликтам, и изголодавшееся человечество с
радостью приняло новую пищу для прощения. Конфликты были прощены в мановение
ока. Радостный крик вырвался из уст всего мира, когда всепрощение наступило на Марсе. Hа Венере. Hа Плутоне. В Малом Магеллановом Облаке... Единственным огорчением было то, что прощенные оказались слишком рьяными последователями идеи. Они сами начали нести флаг прощения по Галактикам. Hикто не встревожился, когда идея вдохновила слимов с планеты Трр. Слимы были крохотными, хотя и высокоинтеллектуальными брюхоногими, и их скорость передвижения по Трр равнялась порядка 1 километра в месяц. Поскольку слимы придерживались нетехнологизированной цивилизации, до выхода их в космос должно было пройти не менее тысячелетия. Hо когда за дело взялись гиганты - марри, спокойно шагавшие от звезды к звезде, люди поняли, что круг непрощенных планет стал стремительно сужаться. Конечно, поскольку из-за своих размеров марри упускали всех обитателей планет, меньше средних размеров горы, можно было посещать прощенные марри планеты, и прощать незамеченных ими аборигенов. Hо увы! Марри были и сами неудовлетворены погрешностями в работе и значительно усовершенствовали свои микроскопы, после чего как существа дотошные заново перепосетили все планеты. Проблемы были не за горами. -Что? Да, да... меня часто просят рассказать, что же было после того, как простили всю Вселенную. Что ж, все оказалось очень и очень просто. Галактический Совет Прощения пришел к выводу: надо прощать заново. По кругу. Одновременно ведутся исследования о том, как проникнуть в параллельные Вселенные, если они существуют. А чтобы не было обид и хаоса (особенно возмущались слимы, наконец-то вышедшие в космос и обнаружившие, что всех уже простили без них), кто и кого в данный момент прощает определяют жеребьевкой. Вы видели как полетел Юпитер? Это марри кидают монетку. |
| Лен'ок, март 1998г. |
 |
 |
